Благодаря предприимчивости всех членов семьи мы выжили.
Жили мы в деревне Луцк Козловский, район Поставы, воеводство Виленское. Мои родители были земледельцами. Из рассказов родителей я знаю, что мой дедушка со стороны отца тоже жил в этой деревне, которая вся сгорела. Царские власти всем жителям этой деревни за один гектар земли давали два гектара на колонии, которая была возле сгоревшей деревни. И семья дедушки воспользовалась этим. У дедушки было четырёх соновей и одна дочь, так гектары были нужны. А получил дедушка 36 гектаров. Отец женился на Анеле Дулинец и вместе со своими братьями хозяйничали на этих 36 гектарах. Самый младший брат отца, Казимеж, кончил гимназию и работал в гмине. И он был первым арестованным НКВД с нашей семьи в феврале 1940 года и никаких вестей мы от него и НКВД не получили. Его жена и два сына после ареста жила в нашем доме, а в апреле 1940 года их депортировали в Казахстан. Мы посылали им посылки с пищей и полотном. Они написали нам, что полотно они меняли на пищу. После депортации кузена мама начала готовить сухари и паковала их в мешки. Видно предчувствовала, что и нас депортируют. Наш отец не был ни осадником ни колонистом. До первой мировой войны он служил в царской армии. Во время революции его часть находилась в Петербурге. Он рассказывал, что его часть была за красными. Был такой приказ командования. Солдаты об этом не решали. Приказ надо было выполнить, несмотря на свои политические взгляды. После революции он получил отпуск и приехал в Польшу. Тогда Польша была уже независимым государством. Я в школу пошёл в 1939 году, но вспыхнула война и наука была прекращена. Когда настала советская власть я поступил в белорусскую школу и окончил 2-ой класс в 1941 году.
Депортация. Депортировали нас в 1941 году. За что ? Никто из нас не знал. Куда ? Нам не сказали. Дали нам один час на упаковку вещей. Мама быда так взволнована, что забыла взять давно готовленные сухари. Но взяла документы с нашими свидельствами рождения, рентгеновское фото отца с больницы, которого оперировали на желудок. Я думаю, что депортировали нас за то, что отец не хотел вступить в колхоз, который тогда советская власть организовала. Тот кто не хотел идти в колхоз был назван кулаком. Ведь он хозяйничал на 36 -ти гектарах. Завезли нас на станцию в Новогрудке. Наши родные принесли нам хлеб, мёд и несколько других вещей, которые нам пригодились на ссылке. Кузен отца, Волк Болеслав, взял с собой пол литра самогона, дал этот самогон энкавудисту и сказал ему, что места в вагоне уже нет. На нарах он упаковал наши и свои вещи. Энкавудист не проверил. И у нас в вагоне не было тесно, всего было нас 29 человек. С колонии депортировали только нашу семью, потому что отец был самый богатый. Родные успели ещё сказать отцу, что белорусы уже воруют в нашем хозяйстве. И поехали мы в неизвестное. Никто из поляков не знал куда нас везут. В Смоленске мы узнали, что Германия напала на Советский Союз. Из Смоленска мы приехали в Свердловск, там нас направили в баню, а одежду дали в вошебойку. После ехали через Урал, поезд двигался очень медленно. С одной стороны мы видели высокие горы, с другой глубокие пропасти. Потом был Омск, Томск, Новосибирск и поезд задержался в Барнауле.Там велели выгрузиться. На мой взгляд наше путешествие продолжалось около двух месяцев, на многих станциях мы долго стояли, потому что в первую очередь пропускали военные эшелоны. В пути кормили нас супом и кипятком. С Барнаула автомашинами завезли нас в Исправительно трудовой лагерь и поместили большом зале. Возле зала копали новые землянки, думаю что для следующих сосланцев. Во второй половине 1941 года, в месяце августе была для поляков амнистия. Кузена, Казимежа Волка, который работал в гмине писарем, освободили. Он нашёл свою семью в Казахстане, а потом приехал к нам и говорил, что хочет поступить в армию Андерса со своим сыном, Збигневом. Хотел взять с собой всю семью, но его жена, Мария, не согласилась и осталась в Казахстане. Он и его сын, Казимеж, были приняты в армию Андерса, Казимеж работал в штабе армии, а сын в запасных частях. В военных действиях не принимали участия. Его семья вернулась в Польшу в 1946 году и жила в городе Лёндэк Здруй. Сын Збигнев работал после войны в шахте в Англии и там погиб. Казимеж после его смерти вернулся в 1947 году к своей семье в Лёндэк Здруй. Тут они получили земледельческое хозяйство.
После амнистии была для поляков помощь Унры. Мы получали пищу, одежду и обувь. Это были мясные консервы, маргарин, рис, сгущённое молоко. На обувь мы получили пласты кожи. Часть одежды мы продавали, чтобы купить пищу. Сразу после прибытия мои родители не работали, отец умел шить и чинить обувь и этим занимался, местные жители платили ему пищей или деньгами. Осенью 1941 года с лагеря переселили нас в бараки. В одной квартире были семьи : наша 7 человек, Дулинец 2 человека, Михневич 3, Латоцка 4. Семьи Миневича и Латоцкой уехали в 1942 году с армией Андерса. Михневич Владыслав поосле войны был студентом в Каире, в Польшу его семья не вернулась. Судьба семьи Латоцкой мне неизвестна. Летом 1942 году родился у нас брат Лешек, а осенью нас переселили в Рачконовский район, деревня Петушиха. Ехали мы туда на пороходе рекой Обь, река уже замерзала. На пристани мы кочевали трое суток, ночью грелись у костра. На четвёртый день прибыли подводы и завезли в деревню Петушиха. Там дали нам квартиру в доме русского, его фамилья Баржин. Его сын погиб на фронте в первых днях войны. Хозяин дал нам комнату, где раньше жил его сын. В доме была русская печка. В ней хозяин и мы готовили пищу, кроме того печка очень хорошо огревала все комнаты. Хозяева приняли нас в свой дом с большим удовольствием. Баржин был уже пожилой человек, служил в царской армии и с моим отцом часто беседовали о прошлых временах. Кузен, Болеслав Волк, работал в транспортной базе, работали семь дней, так как и русские. Летом, мама, я, сестра Алина и брат, Ян собирали ягоды и возили их на пароходе в Барнаул, отдалённый 50 км, там продавали на базаре или на улице. С русскими детьми мы собирали ягоды и грибы грузди. Русские солили эти грибы в бочках. Я ел их, они были вкусные. Работающий получал там 500 грамм хлеба, дети и пожилые 300 грамм. Столовой там не было. Кузен несколько раз ездил в Барнаул к знакомым и ему показалось, что там жить легче и решил туда поехать и жить в квартире у знакомых. Это был уже 1943 год, существовал уже Союз Пльских Патриотов и организовалась армия им. Т. Костюшко. Тогда была уже вторая амнистия, и на выезд в другую местность надо было иметь разрешение властей. А такого родители не имели, но родители всё таки уехали. Там без прописки невозможно было получить карточек на хлеб. В Барнаул плыли мы на пароходе и боялись выходить с парохода на пристани. Отец дал капитану пол литра водки и просил его семью высадить перед пристанью. Капитан согласился. Мы с трудом добрались до квартиры кузена и жили у него без прописки. Карточек на хлеб у нас не было но родители каким то способом пищу добывали. Сестра работала в столовой, но карточек на хлеб не получила. Она приносила со столовой очистки с картошки и с них мама готовила суп с добавкой молока. Молоко покупала в ближайшем колхозе и продавала в городе в разных домах. Часть молока приносила домой. Отец был хорошим сапожником, шил и чинил обувь жителям города и колхозов. Платили ему пищей. После трёх месяцев дали нам прописку и отца приняли на работу в предприятии работающем для фронта. Он был там стекольщиком. Этот завод был привезён туда из Харькова, когда вспыхнула война, здания строили очень быстро, работали на стройке пожилые специалисты и молодёжь профессиональных школ. Зимой 1943 года завод работал полной мощностью. Отец познакомился там с пожилым человеком, управляющим заводской охраны, который служил в царской армии. У них были темы для бесед, отец хорошо владел русским языком. Это знакомство пригодилось отцу, потому что он после работы шёл домой и работал как сапожник. Чинил и шил новые сапоги и ботинки. Управляющий заводской охраны приносил отцу резину, которую отец подшивал под валенки. За эту работу русские платили ему пищей и деньгами. В 1943 году организовали польскую армию, дивизию им. Т. Костюшко. Отец и его кузен, Болеслав, получили призыв на комисию. Отца не приняли по состоянию здоровия, кузена тоже не приняли. В Барнауле Союз Польских Патриотов организовал польскую школу, учителями были поляки, ученики получили польские книги. Историю преподавала полька, которая прекрасно преподавала историю Польши. В 1944 году польская школа была уже в отдельном здании, в эту школу с нашей семьи ходили : сестра Анна, братья Ян, Ежи и я. В школе была столовая, за пищу мы не платили, платила организация Унра. Жили мы от школы в расстоянии одного километра. Сперва мы ходили шоссе, а потом возле железной дороги и было нам ближе. На железной дороге мы заметили много разбросанного угля и кокса, который вагонами возили в металугический завод. Мы решили собирать уголь и кокс; было чем топить в печи готовить пищу и греть комнату зимой. Часть угля и кокса мы продавали соседям. Здоровье отца ухудшилось, на комиссии у него обнаружили язвы желудка и больное сердце. Его зачислили во вторую группу инвалидов, работать на заводе уже не мог, пенсии не дали, только карточки на хлеб. Отец работал сапожником дома и в окрестных колхозах. Если в колхозе было много работы так там он ночевал. Я запомнил, что на ссылке я два раза ел мясо; первый раз в Барнауле ел я мясо с собаки одного русского, который часто гулял с ней по городу и часто разговаривал с моим отцом. И однажды гулял без своей любимой собаки и принёс отцу кусочек жареного мяса. Отец попробовал, поблагодарил и спросил - А где твоя любимая собачка ? - А вот ты съел теперь её кусочек. Отец всего не съел, часть принёс домой, я попробовал. Мясо было очень вкусное. Отец сказал нам - Видно и ему голод заглянул в дом. Другой раз отец принёс с колхоза поросёнка, как зарплату за работу сапожника и мама приготовила с него великолепную пищу для семьи. Мы, дети, имели большие успехи в добыче пищи, особенно рыб. В ручьях было их там очень много. Мы подружились с пожилым русским рыбаком, который брал нас в свою лодку и когда закатилось солнце плыли в только ему известные места, где было множество щук. У дедушки были факелы и мы светили возле лодки и высматривали щуки. Увидев щуку мы гарпунами убивали её и бывало, что с такой ловли привозили ведро, а то и больше щук. Иногда после такой удачной ловли мы на берегу реки разжигали костёр и жарили рыбы. Дома мама готовила для семьи вкусные блюда. Если рыб мы приносили больше так мама коптила их. В озере было много карасей их мы ловили удочками. А вот сегодня я сам себе удивляюсь, ведь тогда я плавать не умел и не боялся плыть с дедушкой на ловлю. Ведь всякое могло случиться. Занимался я тоже торговлей водкой, сперва с мамой на базаре, а потом уже самостоятельно. Мама легально покупала водку в магазине, разливала её в меньшие бутылочки и я такую водку продавал на базаре. Желающих купить было достаточно, люди покупали и сразу пили водку. Конечно такая торговля не была легальной. Чтобы не попасть в руки милиционера, я сперва смотрел нет ли его вблизи и тогда торговал. Для выпивки я разливал в стаканы. И никогда в руки милиционера я не попал. Самую большую прибыль я имел с торговли черемшей, которую собирал в лесу. С поьлскими и русскими ребятами мы делали походы на колхозные поля, где было множество арбузов, а мы их воровали. Такие походы мы делали обыкновенно ночью. Вокруг плантации на коне ездил сторож с нагайкой. Но нас никогда не заметил. Осенью на колхозных поляках, после уборки картошки, мы рыли землю и собирали найденные маленькие кортошки. Не знаю почему власти колхоза не разрешали собирать такую картошку. Зимой она промерзала, а весной гнила. Какая тут польза для колхоза ? Когда появлялся на коне объездчик с нагайкой мы убегали в разные стороны. Иногда нам удавалось найденную картошку спрятать в земле и прийти за ней к вечеру. Весной с этой картошки был только крахмал, я тоже его собирал, а мама пекла с него лепёшки, а я их продавал на базаре. У русских были участки земли, а нам, полякам участков не дали. Думаю, что если бы нам дали, так мы бы не воровали. Благодаря предприимчивости всех членов семьи мы выжили. Только брат, Януш, заболел там брюшным тифом. Врач сказал родителям, чтобы его не давать в больницу, потому что не было мест и лекарств. Ему лучше будет дома, куда приходили врач или медсестра. После трёх недель здоровье брата начало поправляться. И никто в семье больше не болел.
В 1945 году поляки начали готовиться к выезду на Родину. Но никто не знал когда это настанет. Надо было готовить документы потверждающие, что ты поляк.У нас таких трудностей не было. У родителей были полские свидетнльства рождения. Документы на выезд оформляли представители Союза Польских Патриотов и советские власти в Барнауле. 8 марта 1946 года мы погрузились на вагоны в Барнауле и отправились на Родину. В моей памяти сохранились названия некоторых городов, через которые мы ехали. - Новосибирск, Казань, Львов, Пшемысль, Катовице и Ополе. В Пшемысле нас санитары обсыпали порошком Ддт, который убивал вши и другие инсекты. Приехали мы в воеводство Вроцлавское, район Быстшица Клодзка, городок Лёндэк Здруй. Тут поселился кузен отца, Эдвард Волк. Он был солдатом второй польской армии, его призвали в армию в Беломстоке, а после демобилизации дали земледельческое хозяйство в Лёндеке Здруй. Кузен встретил наас в городе Ополе и привёз в Лёндек Здруй. Тут родители получили хозяйство величиной 8 гектаров. Я пошёл на работу в предприятии, женился в 1956 году, а теперь я и жена уже пенсионеры. В родных краях я не был, была там моя сестра, Анна. Следа после нашего имения там нет, советская власть всё там приказала разобрать. Никого из семьи и знакомых там уже нет. Какое моё отношени к русским, к этим обыкновенным людям ? Плохого слова о них не скажу. Когда нас привезли в деревню Петушиха, так жители принесли нам молоко, картошку, свёклу, капусту. Показывали нам, где что растёт, что можно есть, а чего нельзя. Ходили с нами на ягоды и грибы. Все они были для нас доброжелательны. Никаких недорозумении с ними у нас не было. В школе дети принимали нас как своих, русских.
НКВД арестовало Волка Казимежа и он пропал без вести, видно умер в лагере или его убили.
Лёндек Здруй 2006 год. Юзэф Волк
Перевод Ежи Кобрынь
источник: Wspomnienia sybiraków. Zbiór tekstów źródłowych, Koło Związku Sybiraków w Bystrzycy Kłodzkiej
Bystrzyca Kłodzka 2008 ISBN: 978–83–926622–0–4